Теории профессионального развития

Практически все теории профессионального развития имеют своей целью предсказание следующего: направление профессионального выбора, построение карьерных планов, реальность профессиональных достижений, особенности профессионального поведения на работе, наличие удовлетворенности от профессионального труда, эффективность образовательного поведения личности, стабильность или смена рабочего места.
Рассмотрим некоторые направления, теории профессионального развития личности, в которых обсуждается сущность и детерминация профессиональных выборов и достижений.

Психодинамическое направление, имея своей теоретической основой работы З.Фрейда, обращается к решению вопросов детерминации профессионального выбора и удовлетворенности личности в профессии, исходя из признания определяющего влияния на всю последующую судьбу человека его раннего детского опыта. Профессиональный выбор и последующее профессиональное поведение человека объясняются как обусловленные рядом факторов: 1) структурой складывающихся в раннем детстве потребностей; 2) опытом ранней детской сексуальности; 3) сублимацией как общественно полезного смещения энергии основных влечений человека и как процесса защиты от заболеваний из-за фрустрации основных потребностей; 4) проявлением комплекса маскулинности (З.Фрейд, К. Хорни), "зависти к материнству" (К.Хорни), комплекса неполноценности (А.Адлер). [ http://it-med.ru]

Сценарная теория, развиваемая с середины 50-х гг. американским психотерапевтом Э. Берном, объясняет процесс выбора профессии и профессионального поведения тем сценарием, который формируется в раннем детстве. [ http://knowledge.allbest.ru]

В сценарной теории утверждается, что сравнительно малое число людей достигает полной автономии в жизни. В важнейших аспектах жизни (брак, воспитание детей, выбор профессии и карьера, развод и даже способ смерти) люди руководствуются сценарием, т.е. программой поступательного развития, своеобразным жизненным планом, выработанным в раннем детстве (до 6-летнего возраста) под влиянием родителей и определяющим поведение человека.
Для того, чтобы "хорошие" карьерные сценарии действительно имели место, необходимо выполнение ряда условий: родители желают передать, а ребенок готов, предрасположен к принятию этого сценария; у ребенка должны быть развиты соответствующие сценарию способности и не противоречащие содержанию сценария жизненные события; оба родителя должны иметь собственные сценарии "победителей" (т.е. их собственные сценарии и антисценарии совпадают).

В структурном разделе сценарной теории дается объяснение содержанию профессиональных выборов в связи со строением личности субъекта и доминированием одного из состояний "Я" (Родителя, Взрослого, Ребенка). Для некоторых людей доминирующее состояние "Я" становится "главной характеристикой их профессии: священники - в основном Родители; диагносты - Взрослые; клоуны - Дети". Личность, ведущая себя как догматический Родитель - напряженно работающий и обладающий чувством долга человек, осуждающий, критикующий других и манипулирующий другими, как правило, выбирает профессии, связанные с реализацией власти над другими людьми (военные, домохозяйки, политики, президенты компаний, священнослужители). Личность, ведущая себя как постоянный Взрослый, беспристрастна, сосредоточена на фактах и логике, стремится обработать и классифицировать информацию в соответствии с предыдущим опытом. Такие личности выбирают профессии, где не надо иметь дело с людьми, где ценится абстрактное мышление (экономика, вычислительная техника, химия, физика, математика).

Практически все теории профессионального развития имеют своей целью предсказание следующего: направление профессионального выбора, построение карьерных планов, реальность профессиональных достижений, особенности профессионального поведения на работе, наличие удовлетворенности от профессионального труда, эффективность образовательного поведения личности, стабильность или смена рабочего места, профессии.

Рассмотрим некоторые направления, теории профессионального развития личности, в которых обсуждается сущность и детерминация профессиональных выборов и достижений.

Психодинамическое направление, имея своей теоретической основой работы З.Фрейда, обращается к решению вопросов детерминации профессионального выбора и удовлетворенности личности в профессии, исходя из признания определяющего влияния на всю последующую судьбу человека его раннего детского опыта. Профессиональный выбор и последующее профессиональное поведение человека объясняются как обусловленные рядом факторов: 1) структурой складывающихся в раннем детстве потребностей; 2) опытом ранней детской сексуальности; 3) сублимацией как общественно полезного смещения энергии основных влечений человека и как процесса защиты от заболеваний из-за фрустрации основных потребностей; 4) проявлением комплекса маскулинности (З.Фрейд, К. Хорни), "зависти к материнству" (К.Хорни), комплекса неполноценности (А.Адлер).

Сценарная теория, развиваемая с середины 50-х гг. американским психотерапевтом Э. Берном, объясняет процесс выбора профессии и профессионального поведения тем сценарием, который формируется в раннем детстве.

В сценарной теории утверждается, что сравнительно малое число людей достигает полной автономии в жизни; в важнейших аспектах жизни (брак, воспитание детей, выбор профессии и карьера, развод и даже способ смерти) люди руководствуются сценарием, т.е. программой поступательного развития, своеобразным жизненным планом, выработанным в раннем детстве (до 6-летнего возраста) под влиянием родителей и определяющим поведение человека.

Для того, чтобы "хорошие" карьерные сценарии действительно имели место, необходимо выполнение ряда условий: родители желают передать, а ребенок готов, предрасположен к принятию этого сценария; у ребенка должны быть развиты соответствующие сценарию способности и не противоречащие содержанию сценария жизненные события; оба родителя должны иметь собственные сценарии "победителей" (т.е. их собственные сценарии и антисценарии совпадают).

В структурном разделе сценарной теории дается объяснение содержанию профессиональных выборов в связи со строением личности субъекта и доминированием одного из состояний "Я" (Родителя, Взрослого, Ребенка). Для некоторых людей доминирующее состояние "Я" становится "главной характеристикой их профессии: священники - в основном Родители; диагносты - Взрослые; клоуны - Дети". Личность, ведущая себя как догматический Родитель - напряженно работающий и обладающий чувством долга человек, осуждающий, критикующий других и манипулирующий другими, как правило, выбирает профессии, связанные с реализацией власти над другими людьми (военные, домохозяйки, политики, президенты компаний, священнослужители). Личность, ведущая себя как постоянный Взрослый, беспристрастна, сосредоточена на фактах и логике, стремится обработать и классифицировать информацию в соответствии с предыдущим опытом. Такие личности выбирают профессии, где не надо иметь дело с людьми, где ценится абстрактное мышление (экономика, вычислительная техника, химия, физика, математика). Согласно теории профессионального развития Д. Съюпе-ра, индивидуальные профессиональные предпочтения и типы карьер можно рассматривать как попытки человека осуществлять Я-концепцию, представленную всеми теми утверждениями, которые личность желает сказать о себе. Все те утверждения, которые субъект может сказать относительно профессии, определяют его профессиональную Я-концепцию. Те характеристики, которые являются общими как для его общей Я-концепции, так и для его профессиональной Я-концепции, образуют словарь понятий, который может быть использован для предсказания профессионального выбора. Так, например, если субъект думает о себе как об активном, общительном, деловом и ярком человеке и если он думает о юристах в таких же понятиях, он может стать юристом.

Теория профессионального выбора американского исследователя Холланда, развиваемая с начала 70-х гг., выдвигает положение, что профессиональный выбор обусловлен тем, какой тип личности сформировался.

В западной культуре можно выделить б типов личности: реалистический, исследовательский, артистический, социальный, предпринимательский, конвенциальный. Каждый тип - продукт типичного взаимодействия между многообразием культурных и личностных факторов, включая родителей, социальный класс, физическое окружение, наследственность. Из этого опыта личность выучивается предпочитать некоторые виды деятельности, которые могут стать сильными увлечениями, приведут к формированию определенных способностей, обусловят внутренний выбор определенной профессии:

1. Реалистический тип имеет следующие характеристики: честный, открытый, мужественный, материалистический, настойчивый, практичный, бережливый. Его основные ценности: конкретные вещи, деньги, сила, статус. Он предпочитает ясные, приказные по характеру работы, связанные с систематической манипуляцией с объектами, избегает преподавательской и терапевтической видов деятельности, связанных с социальными ситуациями. Он отдает предпочтение занятиям, требующим моторных навыков, ловкости, конкретности. В профессиональном выборе реалистического типа: сельское хозяйство (агроном, животновод, садовод), механика, техника, электротехника, мануальные работы.

2. Исследовательский тип имеет следующие характеристики: аналитический, осторожный, критический, интеллектуальный, интроверт, методичный, точный, рациональный, непритязательный, независимый, любопытный. Его основные ценности: наука. Он предпочитает исследовательские профессии и ситуации, связанные с систематическим наблюдением, творческими исследованиями биологических, физических, культурных феноменов для контроля и понимания этих феноменов. Избегает предпринимательских видов деятельности.

3. Социальный тип имеет следующие характеристики: лидерство, общительность, дружелюбие, понимающий, убеждающий, ответственный. Его основные ценности: социальные и этические. Он предпочитает деятельность, связанную с воздействием на других людей (учить, информировать, просвещать, развивать, лечить). Осознает себя как обладающего преподавательскими способностями, готового помочь, понять других. В профессиональном выборе у этого типа: педагогика, социальное обеспечение, медицина, клиническая психология, профконсультирование. Он решает проблемы, опираясь главным образом на эмоции, чувства, умение общаться.

4. Артистический (художественный, креативный) тип: эмоциональный, с богатым воображением, импульсивный, непрактичный, оригинальный, имеющий гибкость, независимость решения. Его основные ценности - эстетические качества. Он предпочитает свободные, несистематизированные виды деятельности, предпочитает занятия творческого характера - музицирование, живопись, литературное творчество. Вербальные способности преобладают над математическими. Избегает систематизированных точных видов деятельности, бизнеса, клерковских занятий. Осознает себя как экспрессивную, оригинальную и независимую личность. В профессиональном выборе - искусство, музыка, язык, драматургия.

5. Предпринимательский тип: рискованный, энергичный, властный, амбиозный, общительный, импульсивный, оптимистичный, ищущий удовольствий, любящий приключения. Его основные ценности - политические и экономические достижения. Предпринимательский тип предпочитает такие виды деятельности, которые позволяют манипулировать другими людьми для достижения организационных целей и экономических выгод. Избегает монотонной умственной работы, однозначных ситуаций, занятий, связанных с ручным трудом. Предпочитают задачи, связанные с руководством, статусом и властью. В профессиональном выборе: все виды предпринимательства.

6. Конвенциальный тип обладает следующими характеристиками: конформный, добросовестный, умелый, негибкий, сдержанный, послушный, практичный, склонный к порядку. Основные ценности - экономические достижения. Отдает предпочтение четко структурированным видам деятельности, в которых необходимо манипулировать с цифрами в соответствии с предписаниями и инструкциями. Подход к проблемам носит стереотипный, практический и конкретный характер. Спонтанность и оригинальность не присущи, более характерны консерватизм, зависимость. Предпочитаются профессии, связанные с канцелярией и расчетами: машинопись, бухгалтерия, экономика. Математические способности развиты больше вербальных. Это слабый руководитель, поскольку его решения зависят от окружающих его людей. В профессиональном выборе у конвенционального типа - банковская служба, статистика, программирование, экономика.

Каждый тип стремится окружить себя определенными людьми, объектами, нацелен на решение определенных проблем, т.е. создает соответствующую своему типу среду.

Теория компромисса с реальностью Гинзберга.

В своей теории Эли Гинзберг обращает особое внимание на тот факт, что выбор профессии - развивающийся процесс, все происходит не мгновенно, а в течение длительного периода. Этот процесс включает в себя серию "промежуточных решений", совокупность которых и приводит к окончательному решению. Каждое промежуточное решение важно, так как оно в дальнейшем ограничивает свободу выбора и возможность достижения новых целей. Гинзберг выделяет в процессе профессионального выбора три стадии:

1. Стадия фантазии продолжается у ребенка до 11-летнего возраста. В этот период дети воображают, кем они хотят быть, независимо от реальных потребностей, способностей, подготовки, возможности получить работу по данной специальности или иных реалистических соображений.

2. Гипотетическая стадия длится с 11- до 17-летнего возраста и подразделяется на 4 периода. В период интереса, с 11 до 12 лет, дети делают свой выбор, главным образом руководствуясь своими склонностями и интересами. Второй период способностей, с 13 до 14 лет, характеризуется тем, что подростки больше узнают о требованиях, предъявляемых данной профессией, приносимых ею материальных благах, а также о различных способах обучения и подготовки, и начинают думать о своих способностях применительно к требованиям той или иной профессии. В течение третьего периода, периода оценки, от 15 до 16 лет, молодые люди пытаются "примерить" те или иные профессии к собственным интересам и ценностям, сопоставляют предъявляемые данной профессией требования со своей ценностной ориентацией и реальными возможностями. Последний, четвертый период, - переходный (около 17 лет), в течение которого осуществляется переход от гипотетического подхода к выбору профессии к реалистическому, под давлением школы, сверстников, родителей, коллег и прочих обстоятельств на момент окончания среднего учебного заведения.

3. Реалистическая стадия (от 17 лет и старше) характеризуется тем, что подростки стараются принять окончательное решение - выбрать профессию. Эта стадия делится на период исследования (17-18 лет), когда прилагаются активные усилия для приобретения более глубоких знаний и понимания; период кристаллизации (между 19 и 21 годами), во время которого значительно сужается диапазон выбора и определяется основное направление будущей деятельности, и период специализации, когда общий выбор, например профессии физика, уточняется выбором конкретной узкой специализации.

У подростков из менее обеспеченных семей период кристаллизации наступает раньше. Первые два периода - фантазии и гипотетический - протекают одинаково у юношей и девушек, а переход к реализму наступает раньше у менее материально обеспеченных юношей, но планы девушек отличаются большой гибкостью и разнообразием. Исследования показывают, что точные возрастные границы периодов профессионального самоопределения трудно установить - существуют большие индивидуальные вариации: некоторые молодые люди определяются в выборе еще до окончания школы, к другим зрелость профессионального выбора приходит лишь к 30 годам. А некоторые продолжают менять профессии в течении всей жизни. Гинзберг признал, что выбор карьеры не заканчивается с выбором первой профессии и что некоторые люди меняют род профессий на протяжении всей трудовой деятельности. Причем представители малоимущих социальных групп, национальных меньшинств менее свободны в выборе профессии, чем выходцы из более обеспеченных социальных групп. Ряд людей вынуждены по социальным и прочим причинам менять свои профессии в течение всей жизни, но существует группа людей, которые самопроизвольно меняют профессии из-за особенностей личности или из-за того, что слишком ориентированы на удовольствия и это не позволяет пойти на необходимый компромисс.

Исследуя проблему, кто влияет на выбор профессии, следует рассмотреть множество факторов:

1 - влияние родителей, которые разными способами оказывают свое воздействие: прямое наследование профессии родителей, продолжение семейного бизнеса; родители оказывают влияние, обучая своей профессии; родители влияют на интересы и занятия детей с самого раннего возраста, поощряя или осуждая их интересы и увлечения, воздействуя своей семейной атмосферой; родители воздействуют своим примером; родители направляют, или ограничивают выбор своих детей, настаивая на продолжении или прекращении обучения, на определенной школе или вузе, определенной специализации (внутренние мотивы родителей могут быть при этом различны: неосознанное желание родителей осуществить свои профессиональные мечты через детей; неверие в возможности ребенка; материальные соображения; желание, чтобы ребенок достиг более высокого социального статуса и пр.); на выбор детей оказывает влияние также то, как родители оценивают тот или иной вид деятельности, определенные профессии. Когда уровень образования матери или профессиональный статус отца достаточно высоки, это способствует согласию детей с их мнением по поводу выбора профессии.

2 - влияние друзей и учителей. Фактически большинство молодых людей согласуют свои профессиональные планы и с родителями, и с друзьями (под влиянием друзей могут за компанию идти в то или иное учебное профессиональное учреждение). 39% опрошенных отмечают, что на их профессиональный выбор оказали влияние учителя в старших классах. Но влияние родителей сильнее, чем влияние учителей.

3 - полоролевые стетертипы. На выбор молодыми людьми специальности в значительной степени влияют ожидания общества по поводу того, какую работу должны осуществлять мужчины, а какую - женщины. Полоролевые стереотипы могут способствовать тому, что юноши проявляют больший интерес к научно-техническим дисциплинам, а девушки более склонны к сфере искусства или обслуживания.

4 - уровень умственных способностей. Важным фактором профессионального выбора являются умственные способности, уровень интеллекта молодого человека, который определяет его способность принимать решения. Многие юноши делают нереалистические выборы, мечтают о высокопрестижных профессиях, для которых у них нет необходимых данных. Способность человека достичь успеха в выбранной работе зависит от уровня его интеллекта. Ряд специалистов считают, что для каждой профессии существуют свои критические параметры интеллекта, поэтому люди с более низким интеллектом успешно справиться с данной профессией не смогут. Но высокий коэффициент интеллекта еще не гарантия профессионального успеха. Интерес, мотивация, другие способности и личные качества определяет его успех не в меньшей степени, чем интеллект. Различные профессии требуют специфических способностей. Наличие определенных способностей может оказаться решающим фактором для достижения быстрого успеха в избранной сфере деятельности, дает возможность получить хорошие результаты после соответствующего обучения и приобретения необходимого опыта.

5 - структура интересов человека. Интерес является еще одним важным фактором успеха в профессиональной деятельности. Исследования показывают, что чем более люди заинтересованы в выполняемой ими работе, тем лучше будут результаты их труда. Вероятность успеха при прочих равных условиях выше у тех из начинающих свою карьеру работников, чьи интересы в большей степени подобны интересам тех, кто уже добился призвания в данной области. На этом основано тестирование интереса к профессии: для предсказания успеха оценивается сходство групп интересов тестируемых с интересами людей, добившихся успеха в какой-либо области. С интересом к избранной области должны сочетаться и интеллект, и способности, и возможности, и другие факторы. Например, заинтересованность в той или иной деятельности еще не означает, что существуют вакансии, позволяющие ею заниматься, т.е. наличие интереса и свободных рабочих мест не всегда совпадают. В условиях рыночной экономики необходимо учитывать социально-экономический спрос на ту или иную профессшо, реальные возможности обучения и трудоустройства по данной профессии, ее материальную и социальную значимость. Чем выше социально-экономический статус обучаемых, тем более престижными профессиями они намереваются овладеть. Профессиональные устремления зависят как от социального статуса, так и от интеллектуальных способностей и школьной успеваемости молодого человека. Следует учесть, что и уровень взаимозависимости между интересом и пригодностью к той или иной профессии относительно невысок.

Правильное выявление профессиональных интересов и склонностей является важнейшим прогностическим фактором профессиональной удовлетворенности. Причиной неадекватного выбора профессии могут быть как внешние (социальные) факторы, связанные с невозможностью осуществить профессиональный выбор по интересам, так и внутренние (психологические) факторы, связанные с недостаточным осознанием своих профессиональных склонностей или с неадекватным представлением о содержании будущей профессиональной деятельности. Часто исследования профессиональных интересов студентов показывают, что у 70% учащихся доминирующие профессиональные интересы лежат вне сферы избранной и осваиваемой ими профессии. Совершенно очевидно, что это скажется не только на уровне профессионального обучения, но и впоследствии на эффективности профессиональной деятельности.

В современной научной литературе на данном этапе не существует однозначного определения понятия выбор. Диапазон выбора каждого человека чрезвычайно широк, он пронизывает все формы его жизнедеятельности. Следует отметить, что выбор образовательной и самообразовательный деятельности занимает одно из важнейших мест в жизни личности. Выбор профессии является одним из наиболее важных событий, определяющий в значительной степени жизненный путь человека. Категория выбора может быть рассмотрена с двух позиций, во-первых, как "способность человека строить свою жизнь в соответствии со своей индивидуальностью" , во-вторых, "как способ взаимодействия личности и общества, как готовность к рациональной организации времени, как способность к саморегуляции". Однако, как в психологии, так и в философии, понятие выбора тесно связано с наличием свободы. Можно ли сказать, что профессиональный выбор является полностью свободным, независимым решением личности? Ученые сходятся во мнении, что выбор всегда происходит под влияние внешних воздействий. Так, согласно, Ю.П. Поваренкову, процесс выбора профессии всегда связан с решением комплекса противоречий, в основе которых лежит конфликт между индивидуальными и социальными потребностями.

Проблема сущности и детерминации профессиональных выборов рассматривается многими направлениями. Так, психодинамическое направление, в основе которого лежат работы З. Фрейда, рассматривает вопрос детерминант выбора профессии и удовлетворенности ею, исходя из признания определяющего влияния раннего детского опыта. Иначе данную проблему рассматривает теория профессионального выбора, разработанная американским исследователем Холландом, базисной идеей которого является положение о том, что профессиональный выбор определяется типом личности. Также следует упомянуть теорию компромисса с реальностью Э. Гинзберга, в рамках которой выбор профессии понимается как развивающийся процесс, состоящий из серии "промежуточных решений", которые существенно ограничивают свободу выбора и возможность достижения новых целей. Однако, на мой взгляд, наиболее подробно следует остановиться на рассмотрении данной проблемы в рамках сценарной теории.

Согласно сценарной теории, появившейся в середине 50-х гг., благодаря американскому психотерапевту Э. Берну, процесс выбора профессии запрограммирован сценарием, сформированным личностью в раннем детстве. В рамках сценарной теории постулируется идея о том, что лишь небольшое число людей достигает полной автономии в жизни, в наиболее важных же аспектах жизни, к которым относятся и выбор профессии и карьерного пути, люди руководствуются сценарием, т.е. своеобразным жизненным планом, выработанным личностью еще в раннем детстве, до 7-летнего возраста, под влиянием родителей. Другими словами, судьбу каждого человека определяют решения, принятые им в детстве, в противовес взрослому планированию. Идея о том, что человеческая жизнь следует образцам, изложенным в мифах, легендах и сказках одним из первых была проработана и высказана Джозефом Кемпбеллом. Основу данной идеи положили труды К.Г. Юнга и З. Фрейда. Так, самой известной мыслью Юнга является идея о связи между архетипами и личностью, Фрейд же непосредственно соотносил всё множество аспектов человеческой жизни с мифом об Эдипе, кроме того, он выдвигал гипотезу о повторяющемся принуждении и о принуждении судьбы. Однако ближе всех из последователей психоанализа к анализу сценариев был Альфред Адлер, говоривший "<…> жизненный план остается в подсознании, так что пациент может считать, что действует неумолимый рок, а не давно подготовленный и обдуманный план, за который ответственен только он сам<…>".

Опираясь на сценарную теорию, можно говорить о том, что у каждого индивида есть подсознательный план жизни, некий сценарий, который обычно основан на детских иллюзиях, порой сохраняющихся у личности до конца жизни. В раннем детстве каждый человек сталкивается с необходимостью принятия решения о том, как ему предстоит жить, так создается некий план, который постоянно присутствует сознании человека, названный Эриком Берном сценарием. Говоря в общем, жизненный план охватывает всю жизнь человека. Он основывается на детских решениях и родительском программировании, в дальнейшем находя постоянное подкрепление в процессе межличностного общения. Некоторые сценарии можно проследить до самых отдаленных предков, что говорит о том, что сценарии начали создаваться в момент появления первых человекоподобных существ на земле. В контексте выбора профессии, родительское программирование сценария будущей жизни ребенка позволяет получить знания, необходимые для дальнейшего успешного овладения профессией. Для того, чтобы можно было говорить о существовании у личности определенного жизненного сценария, должно быть соблюдено наличие следующих переменных: родительские предписания, соответствующие развитию личности; решения, принятые в детстве; подлинная заинтересованность личности в соответствующем методе достижения успеха или неудачи; правдоподобие. Для большего понимания того, что представляет собой жизненный сценарий, необходимо проследить процесс его зарождения. Жизненный сценарий зарождается в раннем детстве с примитивной формы, именуемой протоколом. Уже в период грудного вскармливания осуществляются короткие "протоколы", которые в дальнейшем могут быть весьма непредсказуемо развернуты.Э. Берн приводит примеры следующих протоколов: "Еще рано", "Когда будешь готов/Когда я буду готова", "Побыстрее", "Ты никогда не наедаешься", "Сначала одно, потом другое", "Пусть ест, сколько хочет", "Разве он не замечательный?". Постепенно у ребенка складываются определенные убеждения на свой счет, а также на счет окружающих, особенно в отношении родителей, которые, вероятнее всего, останутся с ним на всю жизнь. Существует четыре варианта убеждений или жизненных позиций, на основе которых в дальнейшем принимаются жизненно важные решения личности:

1. Я о"кей- яв порядке, я хороший;

2. Я не о"кей - я не в порядке, я плохой;

3. Ты о"кей- ты в порядке, ты хороший;

4. Ты не о"кей - ты не в порядке, ты плохой.

Будучи в каждой из четырех позиций человек, согласно Франклину Эрнсту, ведет себя соответственно ей. Это подразумевает, что находясь в позиции сотрудничества - Я-ОК, Ты-ОК, человек способен доверять другим, уверен в себе, получает удовлетворение от своей деятельности. Убеждение Я-не ОК, Ты-ОК представляет собой позицию "ухода", при которой человек, не доверяет себе в возможности справиться с проблемой в наличных условиях, выбирая избегание проблем. Убеждение Я-ОК, Ты-не ОК подразумевает стремление к "избавлению", характеризующееся тем, что человек не испытывает доверяю к другим, поэтому не подпускает к себе их. Позиция Я-не ОК, Ты-не ОК проявляется как "выжидание", что подразумевает игнорирование личностью собственных возможностей решения проблемы, отсутствие доверия к окружающим, человек пребывает в состоянии депрессии и ничего не делает.

Следующим этапом в развитии сценария является поиск сюжета, обладающего соответствующей развязкой. Ребенок пытается найти ответ на вопрос о том, что происходит с похожими на него людьми. В определенный момент он найдет историю, которая даст ему объяснение, к чему он стремится. Что это может быть? Эрик Берн, отвечая на этот вопрос, говорит, что историей, которая станет сценарием на всю дальнейшую жизнь ребенка и будет определять ход её развития, может быть как сказка, прочитанная матерью, так и рассказ о предках, легенда, при прослушивании которой его осеняет понимание того, что это близко, понятно ему, о нем. Круг ролей в жизни ребенка носит весьма ограниченный характер - только родители, братья, сестры, которые являются значимыми Другими, наделенными сродни волшебной властью. Семья является своего рода организацией, в которой есть свои четкие правила, что препятствует приобретению ребенком определенной гибкости. По этой причине при переходе в подростковый возраст и встрече с другими людьми, среди которых он старается отыскать тех, кто может играть по тем ролям, которые предписаны его сценарием, происходит существенная корректировка сценария с учетом нового окружения. Основной сюжет остается неизменным, незначительные изменения касаются самого действия. В результате нескольких подобных адаптаций человек подходит к заключительной развязке.

Эрик Берн выделяет следующие причины, объясняющий значимость жизненного сценария, запрограммированного родителями для ребенка:

1. Он дает жизненную цель, которую, в противном случае, ребенку пришлось бы искать самостоятельно. Ребенок чаще всего действует для других, ради других, и чаще всего ради родителей.

2. Он дает приемлемую для родителей возможность структурировать время ребенка.

3. Программируя ребенка, родители передают ему собственные знания, а также то, чему, по их мнению, они научились.

В результате родительского программирования у ребенка есть два возможных пути, в том случае, если родители были, условно говоря, неудачниками, или иначе побежденными, они передают именно такую программу своему ребенку, если же они победители, то неосознанно будут программировать своего ребенка таким же образом.

Исходя из рассуждениям Э. Берна, ребенок невольно сам программируется на выполнение родительского сценария, в основе которого заложен их жизненный опыт, соединённый с их возможностями. Порой ребенку передается даже траектория не реализованного родительского профессионального пути. Что можно назвать программированием? Например призыв родителей "Поздоровайся" - по существу является приказом проявить себя, аналогичным является призыв "Посмотрите, какой он милый!", который, в действительности, подразумевает приказ "Покажи, какой ты милый!". То же относится и к командам "Поторопись!" и "Ты не можешь сидеть бесконечно!" - это запреты "Не заставляй меня ждать!" и "Не возражай!". Однако предписания и обратные предписания не станут значимыми в развитии ребенка, пока он не примет. Таким образом, ранние решения - это формулы поведения, формирующиеся в ответ на родительские послания. Впоследствии Боб и Мэри Гулдинг продолжили исследования, начатые Эриком Берном. Ими было обнаружено, что существует ограниченное количество видов приказаний - двенадцать. Ученые были убеждены, что человек может воспринять от своих родителей как одно из двенадцати предсказания, так и сразу несколько. Авторы дали название каждому виду предписания, что позволяет описать описывают возможные чувства переживания ребенка, воспринимающего послания, на рассмотрении каждого из них я хотела бы остановиться более подробно.

Не живи. Данное предписание заставляет человека себя ущербным, ненужным или нелюбимым, по этой причине он может изо дня в день медленно убивать себя или же постоянно подвергать свою жизнь неоправданному риску. Такое приказание получают те младенцы, родитель которых, находясь в своём эго-состоянии Ребёнка, чувствует, что родившийся ребёнок мешает или угрожает ему.

Не будь самим собой. Данное приказание передают те родители, у которых родился ребенок не того пола, которого они хотели бы иметь. Невербальное послание таких родителей будет следующим: "Не будь мальчиком (девочкой)", более общее приказание транслируется чаще всего в виде следующего послания: "Не будь самим собой. Будь другим ребёнком". Родители, испытывая неприязнь к своему ребёнку, могут постоянно сравнивать его с другими детьми не в пользу. Родители имеют образ желаемого "идеального" ребёнка, относительно которого они положительно реагируют лишь на те аспекты характера или поведения своего реального ребёнка, которые соответствуют данному образ, при этом игнорируя остальные. В ответ на предписание не быть собой ребенок может решить: "Я покажу им, что я так же хорош/хороша, как и любой/любая мальчик/девочка", "Неважно, как сильно я буду стараться, я никогда не угожу", "Я притворюсь мальчиком/девочкой", "Я никогда не буду так счастлив", "Мне всегда будет стыдно".

Не будь ребёнком. В том случае, если эго-состояние Ребёнок взрослого человека ощущает угрозу со стороны родившегося у него ребёнка, но в то же время не намерен убирать его со своего пути, он может транслировать невербальное послание: "Здесь есть место только для одного ребёнка - и этот ребёнок я. Тем не менее, я буду терпеть тебя, если ты будешь вести себя как взрослый, а не как ребёнок". Вербальные высказывания будут следующего характера: "Ты уже большой, чтобы…" или "Большие мальчики не плачут". Подобные приказания могут исходить от родителей, которые никогда не вели себя как дети, и поэтому чувствуют угрозу в детском поведении. В результате во взрослой жизни люди, получившие такое приказание, обычно чувствует себя некомфортно рядом с детьми, либо ощущают дискомфорт в ситуациях, связанных с развлечениями и удовольствием. В ответ на это предписание ребенок может принять следующие решения: "Я больше ничего не попрошу, я сам о себе позабочусь", "Я всегда буду заботиться о других", "Я никогда не буду развлекаться", "Я больше никогда не сделаю ничего ребячливого".

Не делай. При получении такого приказания, человек во взрослой жизни часто не знает, как поступить, затрудняется с принятием решений, не способен изменить собственное положение. Мотивы такого предписания лежат в страхе родителя в собственном эго-состоянии Ребенка, что его ребёнок причинит себе вред, если будет вне родительского контроля. Это подразумевает, что лучше не делать ничего, поскольку любое действие может быть опасно. В результате, ребенок может решить: "Я никогда ничего не сделаю правильно". "Я глупый". "Я никогда не выиграю", "Я покажу вам, даже если это убьет меня", "Неважно, насколько я хорош, я должен был сделать все еще лучше, поэтому я буду чувствовать себя плохо"

Не расти/оставайся всегда маленьким. В большинстве случаев данное приказание адресовано младшим в семье детям, либо же единственному ребенку, в случае, если родители больше не смогут иметь других детей, поскольку родители видят собственную ценность исключительно в хорошего отца или матери. По этой причине, по мере взросления ребенка, ощущение собственной значимости в мире снижается, иначе предписание "Не расти" можно понимать в значении призыва "Не покидай меня". В результате, во взрослом возрасте человек, получивший данное послание, долго живёт с матерью преклонного возраста. Иной причиной трансляция предписания "Не расти" может быть в случае, когда эмоционально незрелые родители отказываются признавать взросление собственного ребенка, желая, чтобы ребёнок как можно дольше оставался их товарищем по играм. Кроме того, приказания "Не расти" может быть вариацией приказания "Не будь привлекательной (сексуальной)", которое передаётся обычно отцом своей дочери, поскольку он боится собственной сексуальной реакции на своего взрослеющего ребенка. Принимая данное предписание, ребенок решает "остаться маленьким" или "беспомощным", "недумающим", "несексуальным", что часто можно заметить в движениях, голосе, манерах, поведении человека.

Не делай успехов. Это приказание передаётся родителем, который в своём эго-состоянии Ребёнка ревностно относится к будущим успехам своих детей. Парадоксально, но такие родители в будущем дают ребёнку сильное контрприказание хорошо учиться. Ребёнок, вынужденный жить с таким приказанием, будет иметь академические успехи в школе, но может неожиданно завалить экзамен.

Не принадлежи. Данное предписание заставляет человека чувствовать себя не в своей тарелке в обществе других людей, по этой причине такого человека часто считают нелюдимым и замкнутым. Возможно, родители транслируют данное послание из-за своего неумения общаться, либо передавая, как в невербальных, так и в вербальных посланиях, мысль о том, что ребенок не такой, как другие. В этом случае ребенок может решить следующее: "Я никогда не буду никому принадлежать" или "Никто меня никогда не будет любить, потому что я никому не буду принадлежать".

Не будь близким. Это приказание может подразумевать запрет как на физическую, так и на эмоциональную близость. Подобные послания чаще всего передаются в тех семьях, где не принято проявлять физически любовь, а также признаваться в чувствах. Ребенок получает данное послание, когда родители отказывают ему в физическом контакте, при этом по отношению друг к другу сохраняют близкий контакт. По этой причине ребенок может дать себя следующие обещания: "Больше я никогда никому не буду доверять/ ни с кем не буду сближаться", "Я никогда не буду сексуальным". Близким по смыслу является послание "Не доверяй", при котором человек постоянно испытывает недоверие по отношению к окружающим, убежденный, что его отвергают. Такое послание ребёнок получает, если один из родителей или оба неожиданно покидает ребёнка (в случае смерти или развода), а также в дальнейшем может подкрепляться в случае обмана со стороны родителей.

Не будь первым / не будь лидером. Имея такое предписание, человек боится брать на себя ведущую роль. Таким людям комфортнее быть в подчинении, чем брать на себя инициативу, публично выступать, более того, они готовы отказаться от выгодного продвижения по службы, лишь бы не нарушать привычное существование. Разновидностью данного приказания является послание: "Не проси того, что ты хочешь", невербальное же послание несет следующий смысл: "Я буду терпеть тебя, если ты поймёшь, что ты и твои желания здесь ничего не значат".

Не думай. Данное предписание чаще всего передается истеричным родителем, который, руководствуясь желанием во что бы то ни стало достичь своей цели, перестает опираться на разумные рассуждения, полагаясь исключительно на чувства. Одна из возможных причин, по которой родитель стремится передать ребенку приказание "Не думай" заключается в его стремлении игнорировать собственные проблемы, а также в опасениях, что подрастающий ребенок поставит его перед необходимостью их решать. Еще одним возможным вариантам этого приказания являются послания "Не думай о …" (сексе, деньгах и пр.), а также "Не думай о своих проблемах, сосредоточься на моих проблемах". В итоге ребенок может принять в ответ на это следующие решения: "Я не умею решать, мне нужен кто-нибудь, кто бы решал за меня", "Мир так страшен… Я, вероятно, сделал ошибку", "Я слабее других людей", "Я никогда больше не буду ничего решать".

Не чувствуй себя хорошо. Это послание часто получают дети, которые получают внимание в избытке исключительно во время своей болезни, в остальное же время ребёнок ощущает его дефицит. Это приводит к тому, что ребенок принимает следующее решение: "Для того, чтобы получать внимание, я должен болеть". Во взрослой жизни это оборачивается тем, что человек будет стремиться применять сценарную стратегию заболеть, когда не всё идёт гладко в личной жизни, в работе.

Не чувствуй. По большей части послание "Не чувствуй" получают дети, растущие в семьях, где не допускается какое-либо проявление чувств. Родители могут давать более специфическое предписание, например: "Не выходи из себя"; "Не испытывай печаль"; "Не сердись", что является достаточно близким по значению предписанию "Не будь близким". В случае, когда приказание имеет достаточно большую силу, оно способно привести к серьезным проблемам во взрослой жизни человека.

Возвращаясь к вопросу профессионального развития, успешные карьерные сценарии возможны при условии того, что ребенок готов и предрасположен к принятию того сценария, который стремятся передать родители. Кроме того, у ребенка должны быть развиты способности, которые способствовали бы развитию сценария, а также не идущие в разрез с содержанием сценария жизненные события. Не стоит забывать о том, что оба родителя должны иметь сценарий "победителя", который они могут передать своему ребенку.

Профессиональный выбор в рамках сценарий теории рассматривается также ее структурным разделом, в рамках которого он рассматривается, исходя из строения личности субъекта, а также доминирования одного из эго - состояний "Я". Для начала представляется необходимым дать определение понятию структурного анализа. Структурный анализ - анализ личности или последовательности транзакций с точки зрения эго - состояний Родителя, Взрослого, Ребенка. В некоторых случаях доминирующее состояние "Я" личности становится важнейшей характеристикой иго профессии. Так, например, в личности священников в основном доминирует эго-состояние Родителя, диагносты - Взрослые, клоуны - Дети. Личности с сильно развитым догматическим Родителем, который характеризуется как напряженно работающий человек с развитым чувством долга, критикующий и манипулирующий другими, традиционно выбирают профессии, подразумевающие власть над другими людьми. В данную группу профессий можно отнести военных, домохозяек, политиков, директоров компаний, а также священнослужителей. Совершенно другой тип личности с доминирующим эго-состоянием постоянного Взрослого отличается беспристрастностью, сосредоточенностью на фактах и логике, имеет тенденцию к обработке и классификации информации на основе предыдущего опыта. Личность такого типа склонно выбирать профессии, не подразумевающие тесного взаимодействия с людьми, однако, особенно ценящими абстрактное мышление. Это такие профессии, как экономика, технические профессии, физика, химия, математика.

В статье даётся краткий обзор теории сценариев Берна и предложенной им структуре личности. Разбираются особенности отношений: взрослый Ребёнок – Родитель.

Эрик Берн (1910–1970) – американский психиатр, военный врач. Развивая идеи , он предложил новую структуру личности, а в ноябре 1957 года на региональной конференции по психотерапии в Лос-Анджелесе представил научному сообществу собственную теорию. В 1962 году стал издаваться журнал «Бюллетень Трансакционного Анализа», а в 1964 году была создана Международная Ассоциация Трансакционного Анализа (1).
В качестве единицы социального взаимодействия он ввёл понятие трансакции, то есть любого акта взаимного признания присутствия между людьми. «Из трансакций в период раннего детства между родителями и ребенком вырабатывается план будущей жизни последнего. Этот план называется жизненным сценарием» (3, гл. 9). Трансакции подразделяются на дополняющие, пересекающиеся и скрытые.
Трансакционный анализ состоит из трёх основных составляющих: структуры личности по Берну , теории сценариев и анализа игр, предпочитаемых человеком.

Часть 1.

Теория сценариев.

Сам Эрик Берн о теории жизненных сценариев писал следующее: «Вначале невозможно поверить, что вся судьба человека, все его взлёты и падения наперёд расписаны ребёнком не старше шести лет, а то и трёхлетнего возраста, но именно это утверждает теория сценариев » (4, гл. 3).

Источник: портал Советского телевидения СССР ТВ.

«Начальное сценарное программирование происходит в период вскармливания младенца. Обычно это сцены, разыгрываемые между матерью и ребёнком при небольшом числе зрителей или вообще без них… «Вот хоро-о-оший мальчик!», или «Фу, какой вредный» (4, гл. 5). Происходит процесс формирования системы убеждений, представленной в теории сценариев в виде схемы «Я – Ты» с возможными вариантами ОК или не ОК.
«Следующий шаг в развитии сценария – поиск сюжета с соответствующей развязкой, ответ на вопрос: что происходит с такими как я?... Это может быть сказка, прочитанная матерью или рассказ бабушки. Эта история становится его сценарием, и всю оставшуюся жизнь он проведёт, стараясь ей соответствовать» (4, гл. 5).

Согласно теории свой сценарий ребёнок получает от родителей в виде отношения к самому себе, к другим людям и окружающему миру. Соответствующие впоследствии им формы поведения Берн назвал играми, под которыми понимаются отношения между людьми со скрытыми умыслами и целями.
«Пять обстоятельств предопределены родителями и самим человеком за шесть лет после рождения: продолжительность его жизни, его судьба, его богатство, его учёность и его могила» (4, гл. 3).
Если же оставить теорию сценариев для любителей фатальных историй, то мы подойдём к предложенной Эриком Берном структуре личности.

Структура личности по Берну.

Существуют три основных эго-состояния Я: Ребёнок, Родитель и Взрослый. В любой момент времени индивид всегда находится в каком-либо одном из этих трёх состояний. Эти три составляющие и представляют структуру личности по Берну.
Родитель – это состояние, при котором человек ведёт себя подобно тому, как когда-то это делал один из его родителей или учителей.
Взрослый – это состояние относительно объективной оценки окружающей действительности на основании своего предыдущего жизненного опыта. Это возможность прорабатывать различные варианты развития событий и выбирать из них наиболее подходящие.
Ребёнок – это состояние, при котором проявляются чувства, сохранившиеся из детства, и соответствующее этим чувствам восприятие окружающего мира. Положение, когда человек ведёт себя спонтанно, в зависимости от эмоций и настроения в данный момент.

«Все три состояния: Родитель, Взрослый и Ребенок – достойны равного уважения и равно необходимы для плодотворной и насыщенной жизни. Вмешательство необходимо только тогда, когда нарушено их нормальное равновесие» (2).
При определённых условиях развития одно из трёх состояний может иметь преобладающий характер в структуре личности по Берну, например Ребёнок, хотя самому человеку при этом может идти уже пятый десяток лет.

Реализация сценария.

Игры – это неотъемлемая часть бессознательного сценария человека, его неосознаваемого плана. «После того как они превращаются в зафиксированные наборы стимулов и реакций, их происхождение теряется в тумане времени, а скрытые мотивы затягиваются социальным флером» (2).

Структура личности по Эрику Берну родом из раннего детства (в этом плане один из основных постулатов остался незыблем). Посредством игр человек воплощает свой жизненный сценарий. «К поступлению в школу ребенок уже знает несколько мягких вариантов игр и, возможно, один-два жестких; в худшем случае он уже одержим игрой... Школьный возраст – это период, который определяет, какие игры из домашнего репертуара станут любимыми и сохранятся на всю жизнь, а от каких он откажется» (4, гл. 8).
«К шестилетнему возрасту наш типичный герой вышел из детского сада... В его сознании уже намечены жизненные пути и способы выживания, его жизненный план уже составлен... Хороший воспитатель детского сада может предсказать, какую жизнь будет вести ребенок и каков будет ее исход: будет ли он счастлив или несчастен, Победитель или Неудачник» (4, гл. 6).

Часть 2.

Отношения: взрослый Ребёнок – Родитель.

В первые годы ребёнок эмоционально полностью зависит от настроения матери, которое напрямую связано с её положением и отношениями в семье. Стремление маленького человечка почувствовать это настроение и понравиться взрослому является условием для его комфортного существования в его маленьком мире, условием его выживания. Влияние родителей в этот период на ребёнка просто безгранично.
«Дети по существу являются пленниками родителей, и те по своему желанию могут превратить их во что захотят», – писал Эрик Берн (4, гл. 12).

Особенно это касается положения, когда на ребёнке замыкается смысл жизни взрослого человека. Положения, когда родители привязывают ребёнка к себе и стараются сохранить влияние над ним в будущем насколько это возможно. Фактически это не что иное, как форма морального насилия.

Отношения: взрослый Ребёнок – Родитель , при которых со стороны старшего поколения сохраняется контроль над жизнью уже взрослых детей, являются, увы, далеко не редким проявлением для нашего социума. В животном мире подобной проблемы не существует: детеныш получает столько заботы от родителей, чтобы выжить, а родители уступают место в иерархии, когда он становится сильнее, и не претендуют на большее.
Можно быть в курсе того, чем ребёнок занимается вне дома, с кем он общается, о чём он думает, а можно построить его времяпровождение, общение и мысли по своему сценарию, пресекая всё то, что под этот сценарий не попадает. А зачем ему это, ведь «родители опытнее и умнее его, лучше знают жизнь».

Ситуация, когда Родитель продолжает содержать взрослого Ребёнка, – это типовое поведение в данных отношениях, но совсем не обязательное. Ситуацией привязывания является положение, при котором взрослый Ребёнок продолжает считать Родителя единственной своей опорой на протяжении всей жизни.

Игра: Родитель – взрослый Ребёнок.

Есть ли смысл менять отношения, насколько они нежелательны для взрослого Ребёнка, а впоследствии и для Родителя? Если в животном мире менее приспособленная особь будет всегда уступать себе подобным в борьбе за пищу, за партнёра и статус в группе, то в обществе людей вопросы конкуренции и самореализации не столь однозначны. Этот вопрос, вероятно, из тех, на которые универсального ответа нет.
Закономерным же последствием игры может стать отсутствие интереса в полноценной семье у девушки и характера мужчины, на которого можно опереться, у молодого человека. А печальным окончанием – положение, при котором Родитель будет выставлен любимым взрослым Ребёнком в «чулан», как ненужная, отслужившая свой срок мебель.
Справедливости ради стоит отметить, что другая крайность, когда родитель перестаёт интересоваться ребёнком после достижения последним подросткового возраста, – не лучший вариант.

Фото AP. Смотрители Вашингтонского зоопарка проверяют, умеет ли трехмесячный тигренок плавать. Все детеныши, рожденные в зоопарке, должны пройти ряд тестов, прежде чем будут допущены в публичные вольеры.

Лютова С. Социальная психология личности. Теория и практика. Курс лекций

Глава вторая. Сценарная теория Э. Бёрна.
Практическая работа с семейной мифологией.

«Ребенок рождается свободным, – утверждает американский психолог, основатель трансактного анализа Эрик Бёрн, – но очень скоро теряет свободу. В первые два года его поведение и мысли программируются в основном матерью» .
В «самый пластичный период детства», от двух до шести лет, родительское программирование , по мнению Бёрна, определяет, когда и как проявляются влечения, когда и как они ограничиваются. Нервная система ребенка сконструирована как программирующаяся: она воспринимает чувственные и социальные стимулы и строит из них устойчивые модели, которыми управляется поведение.
По трем причинам ребенок охотно воспринимает родительское программирование (хоть, разумеется, и не осознает пока этих причин): во-первых, оно придает жизни смысл, позволяя до поры до времени, а то и вовсе никогда, не заниматься его поисками самостоятельно; во-вторых, выполнение программы дает готовый способ структурировать время своей жизни в соответствии со сроками выполнения задач, поставленных родителями, или в соответствии с самим достижением целей, когда бы оно ни произошло. В-третьих, что самое важное, практичнее учиться на чужих ошибках, насколько это возможно (тем более что своих в жизни все равно окажется достаточно). А родители, программируя жизнь своих детей, как раз и пытаются передать им свой опыт, все то, чему они научились («…или думают, что научились», – уточняет Бёрн).
Родители, как правило, бывают расположены к программированию своих детей, поскольку миллионы лет эволюции запечатлели в них желание защищать и обучать своих отпрысков. Однако некоторые родители чувствуют себя обязанными преподносить ребенку наставления в объеме гораздо большем, чем этого требует долг.
В подобном гипертрофированном желании Бёрн также выделяет три аспекта: во-первых, стремление продлить свою жизнь в потомках (все та же жажда бессмертия); во-вторых, действие указаний собственной программы родителей, доставшейся им от их родителей в диапазоне от «только не допусти ошибки!» до «погуби своих детей!» (как ни страшно это звучит). В-третьих, родителями может бессознательно руководить и желание избавиться от собственных тяжелых «программных» характеристик, передав их кому-то другому (ребенку). Если родители неудачники, то часто, вопреки собственной воле, они передают именно свою программу неудачников.
По мнению таких родителей, их неудачи – следствие обстоятельств, помешавших воплотить конкретные идеалы. На самом же деле причина неудач – в самой системе ценностей, которую они лелеют в себе и теперь пытаются привить детям.
Бывает, конечно, и так, что родители отдают себе отчет в подлинной причине своих ошибок. В этом случае называемые Бёрном заповедями родительские наставления, действительно, хороши. Родители желают ребенку добра, учат его тому, что, согласно их картине мира и жизненным представлениям, принесет ему благополучие и успех.
Однако часто возникает противоречие между «заповедями», носящими характер вербальных деклараций, и программой, реально воспринимаемой ребенком от родителей. Это происходит потому, во-первых, что помимо родительских «заповедей» ребенку предъявляется родительский образец поведения, которому – и это не является открытием Бёрна – дети более склонны следовать, нежели пустым словам.
Есть и вторая причина противоречивого воспитательного воздействия. Пример его я позволю себе привести, отвлекшись от Бёрна, из «сентиментального романа» Ф.М. Достоевского «Белые ночи». Настеньку, юную героиню этой, по сути, повести, слепая бабушка ее держала в такой строгости, что даже «пришпиливала» булавкой девичье платье к своему, дабы внучка неотлучно сидела дома. Бабушка, единственная воспитательница сироты, страшно боялась, как бы ту не соблазнил какой-нибудь повеса. Чтобы предостеречь девушку от опасности, бабушка пересказала ей, о чем писано во французских любовных романах (ими бабушка, оказывается, зачитывалась в молодости). Бабушка все выспрашивала у внучки, кроме того (в неподдельной тревоге!), хорош ли собою и молод ли их новый жилец.
В такой форме предостережение воспитателя является, скорее, подстрекательством. Да и произносимый текст часто противоречит невербальным приказам и поощрениям, исходящим от взрослого. «Мать может совсем не знать о том, – пишет Бёрн, – что выражение ее лица очень сильно влияет на ее детей» .
«Заповеди» взрослого также могут идти вразрез с его подлинными интересами. Начиная с того, что в отпрыске всегда приятно видеть свое отражение, даже отражение собственных негативных сторон, кончая бессознательным стремлением воспитателя извлечь из общения с ребенком сиюминутную, актуальную в настоящий момент, выгоду для себя.
Приведу на сей раз нелитературный пример взаимодействия бабушки с внучкой.
Бабушка контролирует выполнение девочкой домашних заданий и постоянно ругает ее за несамостоятельность, мол, вечно над ней надо стоять, иначе не поймет, закопается или вовсе что-нибудь сделать забудет.
При этом бабушке приятно чувствовать свою востребованность. При «самостоятельной» внучке ей стало бы одиноко, ведь она в душе не уверена, будет ли нужна девочке, если перестанет помогать делать ей уроки.
Ребенок, в свою очередь, не умеет выразить привязанность к бабушке (или лишен этой возможности), иначе как устраняя тайные опасения и оправдывая ожидания той, т.е. демонстрируя полную зависимость от ее помощи. В результате девочка все более теряет уверенность, находясь в школе без бабушки. А бабушка, сердясь из-за плохих отметок, с нежностью глядит на свою подопечную: не время еще мне скучать: вон сколько с внучкой возни.
Маленькие трагедии такого рода возможны, поскольку «заповеди», полезные наставления, исходят от так называемого Заботливого Родителя , провокациями и подстрекательством занимается в родителе Сумасшедший Ребенок , а чудеса интуиции демонстрирует Профессор – Взрослый в Ребенке.
Терминология Э. Бёрна останется непонятной, если мы не обратимся к его концепции трансакций , необходимой для понимания сценарной теории.
Но прежде стоит сказать о позиции Бёрна в отношении глубинной психологии. «В доктринальном смысле сценарный подход тесно связан с психоанализом, представляет собой одно из его ответвлений» , – признается сам Бёрн. Так что не совсем прав Э. Самуэлс, относя его в своей классификации к «неосознанным юнгианцам» . Бёрн признает «родство» и с Фрейдом, и с Юнгом. Тем не менее, в отличие от юнгианского, сценарный анализ предпочитает рассматривать модели социального восприятия и поведения человека скорее как результат его социализации, а не генетической предрасположенности, что не мешает Бёрну заимствовать у Юнга примеры этих моделей и отношение к мифологии как к реестру оных.
Если сценарная теория соотносится с аналитической психологией К. Г. Юнга, то прослеживается очевидная связь так называемых Эго-состояний в трансактном анализе со структурными элементами личности, по З. Фрейду.
Бёрн обнаруживает три основных Эго-состояния: Родитель, Взрослый, Ребенок (Р, В, Ре приблизительно соответствуют Сверх-Я, Я и ОНО).
Эго-состояния представляют собой набор согласованных поведенческих схем, они являются не ролями,но стабильной психологической реальностью, находящей выражение в эмоциональном состоянии человека, его тонусе, позах, интонациях.
Все три Эго-состояния доступны и необходимы каждому человеку, если не нарушен их баланс. В каждый конкретный момент, в каждой ситуации общения поведение человека определяется одним из трех Эго-состояний.
Родительское Эго-состояние соответствует образу реального родителя в памяти человека. Это, как правило, поучающий (строгий или заботливый) родитель, но иногда и провоцирующий (родительская ипостась Сумасшедшего Ребенка). Родительское состояние активируется для освобождения от принятия решения в каждом тривиальном случае, а также помогает человеку выполнять обязанности родителя собственных детей.
Эго-состояние Взрослого направлено на объективную оценку реальности. Пребывая в нем, человек способен эффективно и рационально строить свои отношения с окружающими, а также разрешать внутриличностные конфликты собственных Родителя и Ребенка.
Эго-состояние Ребенка не отличается единообразием. Бёрн обнаруживает три линии поведения в этом состоянии: 1) поведение слабого, пугливого и обидчивого, капризного существа; 2) поведение так называемого Естественного Ребенка – бунтующего, иногда проказника, но, в целом, неистощимо творческого, радостного и свободного; 3) наконец, поведение маленького Профессора (психологии) – интуитивного знатока душ, манипулятора, изобретателя, порой интригана.
Сумасшедшим Ребенком, проявившимся в обоих моих примерах с бабушками, Бёрн называет некоего эгоистичного и злокозненного бесенка, исподтишка сводящего на нет все усилия как благонамеренного Родителя, так и мудрого Взрослого.
В соответствии с теорией Бёрна, каждый человек, единый в трех лицах (т.е. в трех Эго-состояниях), может быть схематически изображен чем-то вроде снеговика (см. рис. 1), хотя правильнее изображение выглядело бы так (см. рис. 2), где «1» – область обманов, а «2» – область иллюзий. То, что остается в итоге от зоны Взрослого, и есть область подлинной автономии человека, позволяющей ему осознанно принимать независимые решения.

Рис.1 Рис.2 Рис.3

1 1

преподаватель студент

Рис.4: а) б) в)

препод. студ. препод. студ. препод. студ.

Рис.5 Рис.6

препод. студ. дьяк Солоха

Единицей общения двух людей, по теории Э. Бёрна, следует считать трансакцию , состоящую из «трансактного стимула» (со стороны одного участника диалога) и «трансактной реакции» (ответа другого участника диалога). На схеме изображаются разнонаправленными стрелками.
Такой обмен репликами (вербальными или невербальными) может происходить в одном из Эго-состояний собеседников или осуществляться одновременно на двух уровнях.
Наиболее распространены простые дополнительные трансакции (см. рис. 3), где реакция исходит из того же Эго-состояния, к которому обращен стимул, и направлена к тому же Эго-состоянию, от которого стимул исходил.
Например, диалог на экзамене между преподавателем и студентом:
– Как, Вы этого не знаете?! Я посвятил этому две лекции! – Извините, как раз эти две лекции я проболел.
Этот обмен репликами вполне укладывается в представленную схему. Строгий наставник (Р) обращается к Ребенку (Ре) в студенте, рассчитывая получить в ответ оправдание. Расчет оказывается верен. В случае простых дополнительных трансакций, считает Бёрн, процесс коммуникации может протекать гладко и до бесконечности.
Но представьте гипотетическую ситуацию, когда в ответ на свою реплику:
– Как, вы этого не знаете?! Я посвятил этому две лекции! – экзаменатор услышит от студента:
– Две сумбурные лекции, из которых трудно было что-либо понять! Следует четче формулировать свои мысли.
Или просто:
– Когда мне можно будет пересдать экзамен?
Процесс коммуникации в тоне, заданном репликой преподавателя, в обоих случаях прервется незамедлительно, как и после третьего варианта студенческого ответа:
– Вы предложили настолько нестандартный ракурс рассмотрения проблемы, что тема оказалась выше моего понимания.
Схемы трех последних вариантов трансакций см. на рис. 4.
Именно из-за того, что «копья скрещиваются» на этих схемах, Бёрн назвал подобные трансакции пересекающимися . Реагирующий собеседник отвечает в Эго-состоянии, неожиданном для стимулирующего, приводя того, по меньшей мере, в замешательство. В случае «а» вместо ожидаемого оправдания экзаменатор получает от студента строгий «родительский» выговор. В случае «б» – слышит вопрос Взрослого, переводящий диалог из эмоционального в конструктивное русло. В варианте «в» Взрослый студента льстит Ребенку в экзаменаторе, маскирующемуся под Родителя: ведь именно Ребенок обижен, что его лекциями пренебрегли!
Третий тип трансакций, обнаруженных Бёрном, – скрытые трансакции , происходящие одновременно на двух уровнях – социальном и психологическом. Приведенный мною вариант «в» пересекающейся трансакции можно ведь было бы представить и так (см. рис. 5):
Социальный уровень:
Родитель в экзаменаторе:
– Вы не исполняете свой студенческий долг.
Ребенок в студенте:
– Извините, я глупенький.
Психологический уровень:
Ребенок в экзаменаторе:
– Ты меня не любишь, не хочешь слушать! Сейчас я тебе отомщу!
Родитель в студенте:
– Я тебя люблю, деточка, не плачь! Вот тебе конфетка: ты выдающийся ученый, твои лекции – не для средних умов.
Чтобы представить наиболее простой случай скрытой трансакции, вспомним разговор дьяка и Солохи из «Ночи перед Рождеством» Н. В. Гоголя. «Дьяк подошел к ней ближе, кашлянул, усмехнулся, дотронулся своими длинными пальцами ее обнаженной полной руки и произнес с таким видом, в котором выказывалось и лукавство, и самодовольствие:
– А что это у вас, великолепная Солоха? – и, сказавши это, отскочил он несколько назад.
– Как что? Рука, Осип Никифорович! – отвечала Солоха» .
Мы видим в этой ситуации флирта двойную скрытую дополнительную трансакцию (см. рис. 6). На социальном уровне происходят запрос и передача информации между двумя взрослыми. На психологическом уровне два Ребенка обмениваются сигналами готовности к некоей увлекательной игре.
Слово «игра» в трансактном анализе Э. Бёрна – одно из ключевых. Под игрой автор теории подразумевает серию скрытых дополнительных трансакций с иногда бессознательно, но всегда четко определенным исходом. Игры в человеческом общении характеризуются наличием скрытого (порой от сознания самого игрока) мотива и обязательным получением выигрыша по крайней мере инициатором игры.
Играют люди ради выгоды, а не веселья, поэтому исходы игр могут быть трагичны, а ставки высоки – от известной черной шутки «вот отморожу уши маме назло!» до войны, самой зловещей, по мнению Бёрна, из человеческих игр.
Разоблаченным им играм Бёрн дает забавные и не лишенные цинизма названия: «Ну что, попался, негодяй!», «Гость-растяпа», «Если б не ты…», «Загнанная домохозяйка», «Отшлепай меня, папочка!» и т. п.
Человеческое общение Бёрн подразделяет на пять видов по степени возрастания доверия и эмоциональной заинтересованности партнеров по общению друг в друге.
Процедура – серия простых дополнительных Взрослых трансакций, характеризующихся целесообразностью и эффективностью. Процедуры мы выполняем в ситуациях ролевого, профессионального общения, например, в ситуации «покупатель – продавец».
Ритуал – стереотипная серия простых дополнительных трансакций, заданных внешними социальными факторами. Ритуальное общение планируется Родителем и осуществляется полуавтоматически. Примером ритуальной служит светская беседа, содержащая нормированные «поглаживания» (дежурные комплименты, проявления умеренного участия и проч.). Ритуальное общение позволяет успешно структурировать время и присматриваться к собеседнику на безопасном расстоянии.
Времяпрепровождение – серия полуритуальных дополнительных трансакций вокруг одной темы из разных Эго-состояний.Времяпрепровождения классифицируются в зависимости от пола, возраста, социальной и культурной принадлежности участников. Главная функция времяпрепровождений – предоставить людям возможность бессознательного отбора себе партнеров по играм.
Игры позволяют все еще избегать пугающей Близости , но уже избавиться от скуки времяпрепровождений. Играют все (пожалуй, кроме прямолинейных шизоидов), боясь выпустить из рук этот спасательный круг ни к чему не обязывающего контакта, боясь остаться беззащитными в бушующем океане подлинных человеческих страстей.
Однако если счастливая возможность подлинной близости улыбнется, многие рискуют отбросить игры ради нее. Важно сохранить способность вовремя отказаться от игры, не стать жертвой манипуляций более ловкого игрока. Важно осознавать происходящее, чтобы оградить собственную независимость.
Процесс воспитания ребенка, его социализации – это, считает Бёрн, обучение его процедурам, ритуалам и времяпрепровождениям. Происходит оно путем усвоения инструкций и подражания ребенка окружающим. Своевременное усвоение трех базовых видов общения определяет социальные возможности, доступные взрослому индивиду.
«Наследование», также путем имитации, игр из поколения в поколение определяет, как человек воспользуется своими социальными возможностями.
Именно любимые игры (в Бёрновском смысле) определяют во многом судьбу человека в качестве элементов его жизненного сценария.

Сценарий, как легко догадаться, основное понятие сценарной теории Э. Бёрна, получает у него множество определений. Попробуем их свести воедино.
Сценарий – постепенно развертывающийся жизненный план, который формируется еще в раннем детстве в основном под влиянием родителей, а позже дорабатывается ребенком под иными внешними влияниями. Каждый сценарий базируется на ограниченном количестве тем, большинство которых можно найти в греческой драме и мифологии. Сценарию всегда противостоит подлинная личность, живущая в реальном мире.
Бёрн предлагает даже формулу сценария: РРВ – Пр – Сл – ВП – Итог, то есть Раннее Родительское Влияние – Программа – склонность Следовать программе – Важнейшие Поступки (брак, воспитание детей, развод и др.) – Итог (предполагаемые сцена собственной смерти и надпись на могильной плите).
Американский психолог вовсе не хочет сказать, что вся наша жизнь строго детерминирована родительской программой или сценарием. «Сценарная теория утверждает, что в определенные критические моменты человек следует сценарным указаниям; в остальное же время он идет туда, куда его влечет, и делает то, что диктует его воображение» .
В зависимости от степени влияния программы, Бёрн обозначает три типа судьбы : сценарный, насильственный и независимый. А также, соответственно, три типа личности : 1) руководимая сценарием; 2) одержимая сценарием (как правило, роковым, с трагическим итогом); 3) о полностью «несценарном» типе личности говорить не приходится, да формирование такой личности и не является целью, к которой нужно стремиться. Поведение же будет не сценарным, если результат его можно изменить и сложилось оно не под влиянием родителей.
«Жизнь моя, – говорит о себе Э. Бёрн, – представляется осмысленной потому, что я следую долгой и славной традиции предков, донесенной до меня моими родителями. Но я знаю, что есть области, где я способен импровизировать» . Именно такая позиция характеризует сценарный тип судьбы и личность, руководимую сценарием.
Критерий степени влияния родительской программы на судьбу человека не единственный в типологии личности , насколько в теории Бёрна можно вычленить типологию. Само качество этого явления становится вторым критерием и дает два основных типа: Принцев/Принцесс (Победителей) и Лягушек (Неудачников).
«Победитель – человек, преуспевающий (с его точки зрения) в том деле, которое он намерен сделать. Неудачник – тот, кто не в состоянии осуществить намеченное» .
Неудачник, как правило, жертва прошлой активности Сумасшедшего Ребенка его воспитателя. Победитель – продукт «хорошего сценария», благожелательные предписания которого носят адаптивный, а не запрещающий характер, сценария, снабженного многими «разрешениями».
«Чем больше у человека разрешений [от родителей], тем меньше он связан сценарием» . Эти разрешения не надо путать со вседозволенностью. Важнейшими среди них Бёрн называет разрешения быть красивым, любить, изменяться, успешно справляться со своими задачами.
Поясняя свою мысль, Бёрн ссылается на сказку о Золушке Шарля Перро, подчеркивая роль феи в судьбе героини. Фея не только снабдила девушку в нужный момент платьем и экипажем, но наделила Золушку счастливым даром, обаяние которого больше, чем красота. Именно этот дар сделал замарашку Принцессой.
«Перро делает вывод о необходимости родительского разрешения в том случае, если ребенку суждено совершить в своей жизни что-либо важное. Он говорил о том, что человеку, бесспорно, нужны ум, отвага и благородство. Но ни одна из этих добродетелей не проявит себя в жизни, если человек не получит благословения от волшебников и пророков» .
А именно волшебниками и пророками, как утверждает Бёрн, представляются маленькому ребенку его воспитатели. На первой стадии своего развития малыш вообще имеет дело с «магическими» людьми. Даже герои телерекламы излучают на него волшебный свет. Родители же являются ребенку гигантскими фигурами, вроде мифологических титанов, что позволяет Бёрну говорить о сценарии как о родительском «колдовстве» или «заклятии».
Магическое детское восприятие и обеспечивает трепетную чувствительность ребенка к программе. Оно вообще является основой существования человечества, если под этим подразумевать преемственность культурной традиции.
Третий критерий в типологии Э. Бёрна – иллюзорная установка в отношении судьбы, определяемая сценарием. По этому основанию люди делятся на две категории: 1) ждущих Санта Клауса (и собирающих поэтому подарки судьбы); 2) ждущих Смерти с косой (как избавительницу от постоянных ударов судьбы). Первая иллюзия предпочтительней, но утрата обеих бывает чрезвычайно болезненной.
Четвертый критерий – социальные установки личности. Он связан с разделением людей на Принцев и Лягушек. Тип социальной установки, диктуемый сценарием, Бёрн называет позицией-местоимением и связывает также с установкой личности в отношении судьбы.
Первое, что люди чувствуют друг в друге, – это их позиции… В западных странах, считает Бёрн, одежда свидетельствует о позиции своего хозяина значительно ярче, чем о его социальном положении. Люди со сходными установками, как правило, стремятся вступить в контакт друг с другом.
Обозначив Принца (Победителя) знаком «+», а Лягушку (Неудачника) знаком «-», Бёрн выводит формулы четырех базовых позиций:

1. Я«+» Ты«+» (ориентация на успешный итог сценария);
2. Я«+» Ты«-» (установка превосходства);
3. Я«-» Ты«+» (депрессивная установка);

4) Я«-» Ты«-» (безнадежность, предполагающая самоубийство, психиатрическую лечебницу и т. п. в итоге сценария).
Путем включения в формулу местоимения «они» и прилагательных-антонимов количество позиций может быть увеличено «до количества людей в мире» , как заявляет создатель типологии, обозначая тем самым известную ее условность (свойственную и всякой типологии).
Э. Бёрна интересует не строгость классификации, а возможность «внесения поправок» в сценарий, в частности, возможность достижения устойчивого изменения социальной установки. Что же касается частых и непродолжительных перемен позиций, то они – признак нестабильной, тревожной психики, возможно, признак «сценарного сбоя».)
«Устойчивые изменения позиции, – пишет Бёрн, – могут происходить… спонтанно либо с помощью психотерапевтического воздействия. А могут наступить и благодаря возникшему сильному чувству любви – этому целителю, представляющему собой естественную психотерапию» .
Направить изменения в нужную сторону терапевту помогает анализ «сценарного аппарата» , т.е. анализ элементов неудачного сценария.
Антисценарий – заложенный в ходе программирования способ освобождения от сценария. Он может быть ориентирован на событие (определять продолжительность сценарного диктата до рождения третьего ребенка, допустим) или на время («после 70 лет можно забыть о чувстве долга и делать, что хочется»).
Об антисценарии Бёрн пишет: «Так же, как многих взрослых занимает вопрос, как добиться своего, не нарушая закона, так и дети стремятся быть такими, какими им хочется, не проявляя при этом непослушания… Хитрость воспитывают и поощряют сами родители: это часть родительского программирования. Иногда результатом может стать выработка антисценария, в связи с чем ребенок сам меняет смысл сценария на противоположный, оставаясь в то же время послушным изначальным сценарным указаниям» .
Интересно, сколько психиатров выбрали специальность как антисценарий к родительскому проклятию: «Психушка по тебе плачет!»?..
Как видим, следование антисценарию все же не есть освобождение от родительской программы. Даже «бунт» может предполагаться сценарием, а действительно независимые попытки эмансипации привести не к замене программы, а всего лишь к глубокой депрессии как следствию «проваленного» (невыполненного, но и ничем не замещенного) сценария. «Там, где свобода ведет к поражению, – горько констатирует Э. Бёрн, – она иллюзорна» . И продолжает: «Избавившись от родительского «колдовства», некоторые люди становятся незащищенными и легко могут попасть в беду. Это хорошо показано в волшебных сказках, в которых проклятие влечет беды и несчастья, но оно же спасает от других бед… Так, Спящую Красавицу сто лет защищали колючие заросли…» .
Определяя задачи сценарного анализа , Бёрн ставит основную его цель : помочь любому обратившемуся за консультацией человеку стать свободным в осуществлении своих намерений, пересилить родительское программирование и страх перед наказанием за непослушание (речь идет, разумеется, о «плохой» программе).
Метод аналитической работы близок юнгианской амплификации: «Одну из целей сценарного анализа, – пишет Бёрн, – мы видим в соотнесении жизненного плана пациента с грандиозной историей развития человеческой психики с самых пещерных времен вплоть до наших дней» . Чтобы докопаться до сути «сценарной иллюзии», следует прибегнуть к помощи волшебной сказки.
Иногда пациент сам знает не только то, какая сказка произвела на него в детстве сильное впечатление, но и «программный» смысл ее сюжета для себя (вспомним случай с девушкой, любившей «Аленький цветочек»). Но обычно сценарному аналитику приходится работать только с эмоциональным, неотрефлектированным, предпочтением.
При этом важно не ошибиться, не навязать человеку сценарное значение мифа, нейтрального в его жизни. Бёрн предлагает проверять «сценарный диагноз» , сверяя выводы нескольких независимых аналитиков и сопоставляя их с информацией о жизни пациента хотя бы последних пяти лет.
Увлекательная процедура амплификации (сопоставления реалий с мифологемами, наложения сказочной рамки на действительность или, точнее, возведение последней в непреходящую область мифа) напоминает мне настольную игру для дошкольников «Домики-сказки», которую мне подарили в дет- стве.
В нее играют по принципу лото. Выигрывает тот, кто быстрее закроет лежащие перед ним картинки маленькими карточками, которые в случайном порядке показывает ведущий. На каждой карточке – один сказочный герой, на каждой большой картинке – пустующий сказочный домик. По некоторым признакам (вроде забытой на подоконнике красной шапочки) можно догадаться, персонажами какой одной сказки предстоит этот домик заселить.
Малышу очень важно правильно определить, каких именно сказок домики оказались в его распоряжении. Во-вторых, важно не перепутать царевен, например, или волков (царевну Несмеяну с царевной-лягушкой, коварного волка из «Красной Шапочки» с прямолинейным его сородичем из «Трех поросят»).
Если дошкольника так и не выучить справляться с этими двумя задачами, в зрелом возрасте ему не миновать аналитика с его сказкотерапией. Сценарный анализ определит, в конце концов, правильно набор «больших карт» («домиков-сказок») клиента и займется «идентификацией личности» жильцов.
Быть может, нужно не менять сценарий, а всего лишь проверить аккуратность его сценической постановки? Ведь царевне Несмеяне не видать радости с Иваном-царевичем, который и сам всегда «невесел, буйну голову повесил». Дурачку не потешить Василису Премудрую (сама кого хочешь удивит), а хам и лежебока Емеля из «По щучьему велению» не станет прыгать на коне за перстнем царевны из «Сивки-Бурки», как ей бы того хотелось…
Анализ поможет понять, «вашего ли романа герой» (вашей ли сказки!) тот, к кому вы, возможно, ошибочно (и тщетно) предъявляете собственные сценарные требования.
Убедившись, что терапевтическая версия имеет под собой почву, Бёрн предлагает окинуть сказочный сюжет «взглядом марсианина». Вопросы при этом могут возникнуть у исследователя самые неожиданные: как могла, например, мать отправить Красную Шапочку через лес, зная, что в нем водятся волки?! И каких приключений искала бабушка, живя в таком лесу одиноко, с незапирающейся дверью?.. А не стоит ли, учитывая финал сказки, вывести из нее мораль, обратную общепризнанной? Это волкам опасно заговаривать в лесу с маленькими девочками, которые кажутся наивными, а не наоборот!
Дело в том, что, говоря об актуализации мифологического мотива в жизни современника, следует помнить: мифологема помимо традиционной имеет множество иных интерпретаций, любая из которых может пригодиться для прояснения смысла и направленности реальных событий человеческой жизни.
На пути к истокам сценария своего клиента аналитик не должен пренебрегать мелочами (и это вновь заставляет нас вспомнить Шерлока Холмса). Большой удачей можно считать обнаружение самой формулы родительского «заклятья», самого «заклинания». Ведь, как правило, оно складывается из повседневных указаний, которым родители и не думали придавать столь «судьбоносного», как нынче стали говорить, значения.
По мнению Бёрна, социализация малыша пойдет совсем разными путями в зависимости от того, что говорили ему родители во время приема гостей: «Не открывай рот, пока тебя не спрашивают!» или «Представься гостям и расскажи им стишок!» (смысл: «не высовывайся!» или «покажи, на что ты способен!»).
На сценарий может оказать также влияние то, что человек узнает об обстоятельствах собственного зачатия и рождения, имя, которым его нарекли, и фамилия, доставшаяся от предков как благословение или проклятие.
Вообще влияние предков трудно переоценить, считает Э. Бёрн. «Как показывает мифология и практическая деятельность, к прародителям относятся с благоговением или ужасом, тогда как родители вызывают восхищение или страх. Изначальные чувства благоговения и ужаса оказывают влияние на общую картину мира в представлении ребенка на ранних стадиях формирования его сценария» .
Как явствует из этой цитаты, родители вызывают более реалистичные эмоции, образ же предков (к которым Бёрн причисляет уже и бабушек с дедушками) овеян поистине религиозным чувством в детском восприятии.
Истоки многих жизненных сценариев можно проследить, вглядываясь в события жизни прародителей, считает Бёрн. Семейные предания наравне с национальной и всемирной мифологией определяют характер социализации индивида. Если К.Г. Юнг усматривал в этом архетипическую природу, близкую генетической программе, как мы бы сказали теперь, Э. Бёрн видит исключительно социальное влияние.

Я склонна придерживаться классической, юнгианской, точки зрения, поскольку открытым в теории Бёрна остается вопрос о причинах бессознательного предпочтения ребенком того или иного влияния, если они оказываются параллельно несколькими значимыми фигурами.
Утверждая, что сценарий складывается, в основном, к шести-восьми годам, Бёрн, как я уже говорила, допускает возможность и более позднего внесения поправок (не говоря об оптимизме его терапевтической установки). «Сценарный аппарат гораздо более подвижен, чем аппарат генетический, и постоянно изменяется под воздействием внешних факторов, таких как жизненный опыт и предписания, получаемые от других людей. Очень трудно предсказать, когда и как кто-то из посторонних скажет или сделает что-то, что изменит весь сценарий человека. Возможно, это будет реплика, случайно услышанная… в толпе» , – признает аналитик.
С моей точки зрения, никакая реплика, случайно услышанная однажды или вбиваемая в голову ежедневно, не окажет ни малейшего воздействия на судьбу человека, если не ляжет на уже имеющуюся архетипическую предрасположенность, возможно, дремлющую до поры.
В испанской сказке о птице Правде дети срочно должны получить от филина сведения, для них бесценные. Но филин спит, и только одно волшебное слово способно пробудить его. Дети забыли какое! Случай помогает: в отчаянии дети шепчут: «Какая страшная ночь!»
Эта случайная реплика в сказке оказывается той, что «изменит весь сценарий», потому что волшебным словом-будильником и было слово «ночь». Филин заговорил.
То же самое происходит и в человеческой жизни: архетипическая модель может и не «проснуться» – не активироваться, если не будет приведен в действие «пусковой механизм» (о нем мы уже говорили, рассматривая теорию Юнга). Однако, скорее всего, механизм приведен в действие будет – тогда, когда созреет необходимость. Ибо он заложен в самой модели. Ибо что более естественно было прошептать в полночь испуганным детям, чем «ночь… какая страшная ночь!»? Так ли уж случайно доносятся до нас «случайные реплики»?..
Однако Бёрн прав, говоря о возможности свободы при выборе человеком модели своего поведения (впрочем, это – краеугольный камень психоаналитического подхода вообще).
Как цепь простых дополнительных трансакций можно оборвать пересекающейся трансакцией, так и бессознательно осуществляемую череду сценарных поступков можно приостановить в критической точке, «объективировав» происходящее (термин Д.Н. Узнадзе).
Тогда, в пустоте этой напряженной паузы, сознание свободно оценит диапазон доступных возможностей, а интуиция подскажет, куда ступить.
Каждый из нас когда-нибудь становится «витязем на распутье» в своей жизни. Все мы сначала едем, бросив поводья и задремав в седле, пока дорога кажется единственной, а умный конь сам везет нас по ней. Но как только покажется, что путь оборвался (в пропасть ли или в чисто поле), – глядь, а не оборвалась дорога, но разбежалась на три стороны. А на камне написано… Не для коня, для витязя написано, что будет, если по каждой из тропок пойдет. Ему решать.

Сценарный анализ семейной мифологии.

Рассказывая о защитных механизмах личности, я, если помните, привела пример молодой женщины Ларисы, вытеснявшей свои подозрения о супружеской измене мужа, однако решившейся, наконец, взглянуть правде в глаза.
Правда выглядела удручающе: муж (Сергей) признался, что его посетила большая любовь, и ради нового брака он «почти уже совсем» решился оставить жену и пятилетнюю дочь.
Лариса подождала месяц, не созреет ли решение. Оно все не вызревало, а муж теперь всегда приходил за полночь. И Лариса приняла ответственность на себя: потребовала, чтобы Сергей не приходил домой вовсе.
Я познакомилась с Ларисой вскоре после этого. В психологе она искала собеседника, способного вернуть ей равновесие и волю к душевной концентрации. Почва была выбита из-под ног, Лариса не узнавала себя в женщине, три дня лежавшей пластом и – безо всяких рыданий – источавшей слезы из глаз. «Слезы текли непрерывно, сами собой, заливая уши… Как героиня А. Мёрдок, я даже удивлялась, откуда столько влаги. Разверзлись хляби небесные!» – усмехалась Лара.
Наши с ней встречи продолжались около трех месяцев. В это время Лариса с дочкой жили одни. Муж продолжал давать деньги и отчасти помогал по хозяйству. Он стал похож, по словам Ларисы, на собственную тень, на привидение, которое все бродит среди людей, не в силах расстаться с земным существованием.
Ларисе показалось, что Сергея можно вернуть. Но счастливое прошлое их жизни умерло безвозвратно, а призрак его в лице мужа был жалок и страшен.
Обнаружив себя жертвой банальной ситуации адюльтера, исключенного, казалось ей прежде, в ее безоблачном браке, Лариса стала невольно прислушиваться к житейским историям о неверности и обмане, чтобы узнать, «как это у других». Прислушиваться и вспоминать…
Благодаря рассказам матери и бабушки по отцу, Лариса неплохо знала свои корни до четвертого колена. Мы извлекли с ней из семейных преданий все случаи адюльтера, пристально вглядываясь в женские лица, отошедшие в историю вместе с XX веком.
Первые четыре «легенды», записанные мной, повествуют о событиях молодости Ларисиной прапрабабки Анны и жен троих ее внуков (последним Лариса, в свою очередь, доводилась внучатой племянницей) – Зои, Нины и Раисы. Вот эти семейные мифы.

I . Мифы Кибелы

1. Пани цыганка (миф об Анне)

В последней четверти XIX века русский прапрадед Ларисы Павел, служа в г. Лодзи, женился на польке. Анна родила ему троих детей (младший из них стал прадедом Ларисы). И неожиданно сбежала с таборным цыганом! Несколько лет спустя Павел узнал, что Анна с двумя кудрявыми младенцами вернулась в родительский дом из своего романтического кочевья. Посовещавшись с детьми, Павел решил звать жену обратно. Та согласилась. Цыганят Павел усыновил.
Доминантную роль Анны в семье позволяет предположить то обстоятельство, что, зная польский, немецкий и французский, по-русски все дети объяснялись с трудом первое время после возвращения из Польши в Москву.

2. Ремейк (миф о Зое)

Петр, старший внук Павла и Анны, повторил судьбу деда, также приняв после нескольких лет отсутствия жену с маленькой дочкой от ее возлюбленного.
Ради вернувшейся Зои, красавицы с на редкость крутым нравом, Петром тотчас была оставлена некая кроткая особа, которую семья уже принимала как свою. Позже Зоя, держа в повиновении мужа и двух своих детей, не раз показала себя как жесткая и мудрая правительница своего маленького государства.

3. Приворот (миф о Нине)

Игорь, второй внук Павла и Анны, вернувшись к жене и дочери со Второй мировой, недолго с ними пробыл: ушел к Нине воспитывать ее сына и осиротевшего племянника. С Ниной Игорь завел потом еще двоих общих детей.
От первой жены Игорь уходил трудно, обливаясь горючими слезами, вспоминал ее всю жизнь с нежностью, а Нину за глаза величал «фашисткой». Но не мог от нее оторваться, преодолеть приворотную силу. Говорили, Нина опоила его зельем. Лариса же убеждена, что сила Нины заключалась в несгибаемой воле и поразительном шарме, даже в старости не утраченном.

Третий внук Павла и Анны, Андрей, тоже бросил первую жену под влиянием роковой страсти, но так и остался холостяком, не оставив потомства: Раиса уже была замужем.
Раиса не хотела жить без Андрея, но и без собственного мужа, с которым растила детей, тоже не могла. А тот то ли не хотел, то ли не мог то ли без детей, то ли без Раисы. Так и стали жить: милое семейство и Андрей – в соседней комнате коммуналки.
С законным мужем Андрей дружил, вместе дачу Раисе строили. Муж так Раису и величал – «наша дама». А Андрей, написав книгу по искусствоведению, взял Раису в соавторы. С тех пор Соавтором та и стала его называть в шутку.
На похороны Андрея законный муж Раисы с трудом ее сопровождал, сам полупарализованный к тому времени. На вопрос Ларисы, как он решился выйти из дома, старик неожиданно лукаво блеснул глазами: «Как же я мог не пойти?!»

Эти четыре мифа – хотя только один из них относился к жизни кровной родственницы – юная Лара воспринимала как базовые при построении собственного образа брачных отношений. Ларисина мать, в своем заурядном единственном браке, видимо, тосковавшая по чему-то, романтизировала истории дамского адюльтера, внушив их дочери скорее как образцы для подражания.
Героинями «мифов Кибелы», безусловно, были женщины-Победительницы. Красивые и страстные, свободные в любви, но отнюдь не легкомысленные, они вполне прагматично выбирали себе спутников жизни. Поскольку дети и благосостояние собственной семьи определенно входили в систему ценностей этих женщин, от мужей они ждали терпимости, привязанности к дому, готовности содержать домочадцев. Во всех мужчинах, оказавшихся в тени четырех легендарных особ, можно предположить глубину чувства за внешней сдержанностью.
Воображая себя «женщиной-вамп» в будущем, шестнадцатилетняя Лариса встретила Сергея, который первые годы брака, действительно, соответствовал ее сознательным ожиданиям.
Но Лариса сама обманывала собственные надежды. Пережив после свадьбы два-три легких платонических увлечения, она что-то не спешила впадать в «цыганские страсти», а, напротив, все более привязывалась к дочке и милому, кроткому Сергею. Должно быть, и Сергей, некогда влюбившийся в насмешливую красавицу Ларису, перестал узнавать ее в своей «домашней» жене. Сценарная потребность в «роковой женщине» увлекла его, наконец, на путь адюльтера от Ларисы, переставшей таковой казаться.
А Лариса внезапно прозрела, обнаружив себя обманутой женой. Она вдруг заметила четырех мужчин, своих дедов, и, по меньшей мере, еще трех безответных женщин – жертв темперамента или расчета «любимых» Ларисиных героинь. Вдруг оказалось, что именно с «жертвами» Ларисе приходится отождествлять себя. Как сфинксы, люди эти были загадочны и безличны, они не давали ответа Ларисе, как ей теперь поступать. Если терпеть, то почему?

И в новом свете предстали тогда «говорящие» ее сердцу образы еще двух родственниц (по другой линии) – сестры деда Полины и Любови, Полининой золовки.

1. Красавица (миф о Полине)

Полина, блестящая красавица, на которую заглядывались прохожие, источала аромат Праздника. Выйдя замуж совсем молоденькой девушкой за человека старше себя, она получила возможность снова окунуться в достаток, к которому привыкла с детства, когда, единственная из своей бедной семьи, воспитывалась в доме тетки, богатой купчихи.
Таким образом, материальная база оказалась благодатна для проявления природных веселости и кокетства Полины. А постоянное пребывание мужа в деловых разъездах способствовало учащению буйных пиров в знаменитом московском доме. По количеству поклонников с Полиной могла соперничать разве что Люба, сестра ее мужа, ставшая ближайшей подругой.
Овдовев незадолго до Великой Отечественной войны, Полина вышла замуж второй раз – по безумной любви, которая изменила весь стиль ее жизни. Роскошь была сведена мужем к минимуму, веселые компании – к обществу бывшей золовки и сына. (Сын вскоре погиб в ополчении.) А кавалеры получили отставку: Полина жила только мужем, прощала тому измены и сама оставалась ему верна. Полина сделалась образцовой сиделкой у постели долго и трудно умиравшего, однако памяти его изменила: себя похоронить завещала с первым мужем.

2. Старшая жена (миф о Любови)

Эта «сказка» о сестре первого мужа Полины, о подруге ее по разгульным пирам, такая же страшная, как «Соавтор». Этими двумя сказками Ларису можно было пугать на ночь, по ее признанию.
Хорошенькая Любочка, не страдавшая от отсутствия женихов, выбрала самого настойчивого из них, покорившего ее своим бешеным и властным нравом. С тем же напором муж делал карьеру. И к тому времени, как любовь его к Любе остыла, оказалось, что официальный развод ему не к лицу, то есть не к общественному лицу – «моральному облику строителя»… Тогда и заключил муж с Любой сделку: он ей – личную свободу и все материальные блага своего положения, она ему – «неделание» публичного скандала из того, что живет он на два дома: с Любовью, женой законной и старшей, и с любовью фактической, поселенной им – для удобства – через улицу.
Люба заливала обиду вином и мужским вниманием, а прожила «старшей женой» не один десяток лет. Кто говорил, что из корысти – ведь у нее дети росли, и только Полина знала, что сильно любит мужа ее подруга.
Две эти последние истории как-то совместились в восприятии Лары. Дедова сестра Полина, в пером браке сиявшая в ряду «женщин Кибелы», теперь навязчиво являлась печальной «рабой любви» и обстоятельств в своем втором браке. Теперь почти казалось, что Любина трагедия разыгралась в жизни самой Полины.
Да что там Полины! В жизни самой Ларисы! Это она, Лариса, прежде любимая и избалованная, вчера видела, замерзая на автобусной остановке, как муж вез в машине свою «подругу». Это она, Лариса, сегодня вскружила кому-то голову в гостях – чтобы узнать, способна ли еще, и чтобы не одной возвращаться по ночным улицам.
Это она сегодня много смеялась и залила шампанским вечернее черное платье… Потому что… потому что муж сказал, что та женщина родила от него сына.

III . Мифы Гекаты

1. О законной и благодатной (миф про Веру)

На веселые пиры молодой Полины всегда званы были ее братья. Там и увлекся один из них некоей особой. Оставив законную жену Веру и дочь, пропал на три года. И вторую дочку завел – уже не с законной, а с «благодатной» супругой.
Когда же надумал вернуться к Вере, та его и на порог не пустила. Сказала: «Одному ребенку ты уже причинил горе, так не делай несчастным другого!» Муж стал жить со второй семьей, но с Верой разводиться не захотел: долго еще надеялся, что та сменит гнев на милость.
Однако Вера была непреклонна. Много работала ради дочери, мужчин в ее жизни больше не было. Да и дочь замуж не вышла, сидела в старости с внуками единокровной сестры, которой – в память отца – помогала.

Сергей приходил теперь почти каждый вечер, гулял с их собакой, занимался с дочкой и жаловался Ларисе на тяжелый характер сожительницы. Лариса даже перестала понимать, что теперь сильнее душит ее по утрам – боль утраты или отвращение к мужу.
Величественная фраза, произнесенная некогда неведомой Верой, уже готовилась слететь и с Ларисиных губ. В себе не находя оснований желать особенного счастья чужому непрошеному сыну, в альтруизм Верин Лара не верила. То была месть, конечно. И сцена окончательного изгнания мужа из рая, каковым сегодня представлялся уже Сергею их с Ларисой дом, пленяла воображение покинутой жены.
Но вот останется ли рай раем, сможет ли стать им снова, лишившись Адама? Верин опыт, да и опыт нескольких подруг Ларисиной матери показывал, что избежание зла в лице предателя-мужа само по себе вовсе не гарантирует от других зол: одиночества, безденежья, унизительных зависимостей.
Гордо указав на дверь запутавшемуся в своих долгах и чувствах супругу, Лариса, как ей теперь стало ясно, не учла главного – интересов дочери и собственных, с нею связанных. Маленькая дочь долго не позволит Ларисе быть свободной, даже от своего отца, даже после Ларисиного с ним развода.
Так что же – выбор из двух зол? Терпеть, как Люба, или тянуть лямку, как Вера?
Путь Гекаты – путь мести и деструкции брака. Быть может, не только собственного, но и грядущего дочернего. А Верин путь – лишь одна из трех дорог Гекаты-Тривии.
Вот вторая.

1. Крах журналиста (миф о Софье)

Из двух влюбленных в нее братьев (сыновей «пани цыганки») 26-летняя Софья выбрала младшего, 18-летнего Георгия. В браке с ним родила троих сыновей (см. мифы 1.2–1.4.) и дочь, Ларисину бабку.
В отличие от своей свекрови и будущих снох, Софья не отличалась красотой, зато превосходила их всех энергией и практической сметкой. На ней держался дом.
Муж, до революции 1917 г. упражнявший свои литературные дарования в разных газетах, после почти уже ничего не зарабатывал. Держался (да и выглядел), скорее, как младший брат Софьи, а не муж.
Роман, захвативший Георгия лет пятнадцать спустя женитьбы, имел трагикомичный, на взгляд Ларисы, финал, казавшийся и профессиональным крахом Георгия-журналиста. Софья диктовала прощальное послание, а Георгий писал: «Милая Люся, я люблю тебя и вечно буду помнить, но четверо детей… жена… долг…» (и т.д. и т.п.)
Софья однажды услышала, что загулял ее брат. «Ничего, мы его вернем, – заверила невестку Софья. – Купи себе новую шляпку и приходи ко мне по ночам чай пить!»
Неделю, другую муж приходит за полночь, а жена – под утро (довольная и в шляпке). Призадумался Софьин брат, стал за женой следить, выследил, наконец, у родной сестры. И все у них на лад пошло.
Семейные предания Ларисы умалчивают о том, сколько шляпок сменила сама Софья, прежде чем начать диктовку (и сколько слез пролила). Зато известно, что в Великую Отечественную только трудами Софьи не голодали ее семья и вся родня мужа.

2. «Ольга Георгиевна» (миф про Ольгу)

В тридцатые годы Софья запретила дочери принять предложение того, кого Ольга любила: социальное происхождение его было по тем временам опасно. А Софья не затем «маскировала» после семнадцатого года дворянство своего мужа, чтобы теперь иметь проблемы с зятем.
Ольга послушалась, а ее любимый уехал в другой город и там быстро женился – в пику отвергшей его невесте. Тогда и Ольга поспешила выйти замуж за будущего Лариного деда, пожалев недавно осиротевшего скромного Алешу.
Ольга днями была на работе, вечерами училась. Алексей, скучая, все чаще захаживал к сестре – той самой пирами славной красавице Полине. Он стал уже сутками там пропадать, когда Ольга, не желая разделить участь Веры, явилась к золовке и – раз и навсегда – извлекла мужа из «вертепа».
Рождение Ларисиной матери совпало с несчастным случаем, постигшим Алексея. Оставив работу по инвалидности, он занялся воспитанием дочки. Вкусно готовил, придумывал сказки и в одиночестве попивал.
Ольга же посвятила себя заработку и научной карьере.
Ее бывший жених раз в год бывал проездом в Москве и с некоторых пор всякий раз стал звонить Ольге. Они встречались на пару часов и, кажется, оба год жили этой встречей. Еще три раза Ольга отклоняла предложение любимого: потому что дети еще маленькие; когда дети выросли – потому что она не может бросить инвалида мужа; наконец, когда овдовела – потому что не хочет разбить жизнь другой женщины. Слишком порядочная была? Слишком гордая? Или слишком боялась?..
Последний «визит проездом» не застал Ольгу в живых.
«Миф про Ольгу» Лариса узнала позже, от матери. В детстве же видела бабушку в ее комнате, заваленной рукописями и книгами, в институте, где все ее знали, видела смеющейся в кругу студентов, табунившихся за седовласой обожаемой «Ольгой Георгиевной».

Почтенный образ бабушки Ольги не вязался как-то ни с семейной жизнью, ни тем более с легкомыслием любви в представлении Ларисы. Странно, что именно молодую бабку – в материнском изложении – все больше стала напоминать себе Лара с того дня, как вернула Сергея дочери.
«Положив на место» то, что, оказывается, плохо лежало, потому и было украдено у нее, Лариса спросила себя, как смогут они с мужем жить дальше. Неожиданным ответом стало то, что Лара затеяла писать диссертацию, до ночи пропадала по клиникам и библиотекам, стараясь как можно меньше с Сергеем пересекаться.
Сергей же охотно впрягся в домашние заботы, ощутив себя снова в своей тарелке. И начал время от времени навещать «вторую семью», боязливо скрывая это от Ларисы. Та знала и не отказывала себе в удовольствии иногда «пугнуть» мужа неожиданным проявлением осведомленности. Но боли уже не чувствовала: потерявши голову, по волосам не плачут. Явилась жалость: Сергей казался затравленным озябшим существом, жмущимся к родному очагу.

Утолив в себе жажду мстительной Гекаты, почти утешив негодующую Геру и, кажется, уже к Афине, целомудренной и рациональной, обратив внутренний взор, Лариса вдруг оглянулась на смертных – Анну, Зою, Нину…
Она подумала, что считанные годы в жизни этих женщин были отданы любви, а каждой долгий век был отпущен. Никто не знает, как провели они череду лет, какие иллюзии испытали, какие разочарования. Какие они проглотили обиды и какие мозоли натерли на их ладонях вожжи семейной упряжки…
Царственный блеск и твердая рука этих женщин, насмешливо взиравших на «физические» измены преданных мужей, – в каком огне закалились? «Земной любови недовесок», выражаясь стихом М. Цветаевой, гнал их в «цыганский табор», отказ «слезой солить» его и там приводил домой.
Лариса заподозрила, что, обойдя хоровод богинь, взглянув каждой в лицо, она опять приблизилась – только с черного хода – к наивному идеалу своей юности, образу «роковой женщины», манившему сияющим фасадом. Круг богинь замкнулся: в циничной Кибеле сквозило видение Геры (пробовавшей однажды родить дитя без Зевса), Геката скользила вослед Афродите, та милостиво сменяла Кибелу.
В каждой реальной женской судьбе танец богинь не прерывался. Лишь мифы, как старые снимки, являли застывшие па. Очередное рождение в мир все приводило в движение.
Утешительно всякое новое открытие, что земля бесконечно кругла, как замкнуто и коловращение образов нашей души. «Хоровод богинь» вселил в Ларису надежду на возрождение.

V . Миф назидательный

Чужая сказка

Вдоль чешской дороги стоят рядом одиннадцать простых деревянных крестов. Они поставлены там, по преданию, в память расстрелянного свадебного поезда. Дело было так: девушка вылечила раненного охотника и обещала стать его женой. Но изменила данному слову: собралась замуж за другого. Охотник не пощадил свою спасительницу: спрятавшись в лесу у дороги, он застрелил молодых после венчания, перебил восьмерых их родственников, а одиннадцатую пулю послал себе в сердце.

Когда я рассказала Ларисе эту легенду, мы обе уже знали, что она может быть только «чужой сказкой». Смерть, истребление рода разомкнут божественный хоровод. На «мертвый» миф некому будет смотреть из будущего. Никто в него не вдохнет жизнь.
Собственно, некому будет создать этот миф. Потому что связь жизни с мифологией – обратная причинно-следственной. Эта связь определяет зависимость прошлого от настоящего, а не наоборот.
Не бывает четко прописанного сценария и его реализации. Однако человек нуждается в сценарной интерпретации мифа, меняющейся в зависимости от жизненного опыта. Диапазон возможностей человека постепенно вскрывает в мифе соразмерный диапазон архетипических моделей. Узнавание происходит, как правило, постфактум, поэтому рискованно пророчить. Но обратить человека к мифологии – этнической ли, семейной – полезно: взгляд в вечное поможет организовать хаос настоящего в направлении будущего.
«Я почувствовала, как тени моих предков обступили меня почти осязаемым хранительным кругом, спасая от беспомощности перед лицом разразившейся беды», – написала мне Лариса после завершения наших с ней встреч.

← Вернуться